Но, конечно, отцовскую строгость всегда явно или тайно старалась смягчить любящая мама, добрая и красивая женщина, говоря отцу и детям: «Ну, зачем же так пугать, есть ведь еще и сапожник, он починит, если что».

Вспоминая это трудное, но и прекрасное время, Беккенбауэр говорил:
«Я тогда даже не мог себе представить, что когда-то у меня будет сапожник, который станет заниматься исключительно футбольной обувью. И когда я сейчас прихожу в раздевалку «Баварии» и вижу ряды новеньких бутс, я отчетливо осознаю, насколько удачно сложилась моя жизнь. Эти бутсы убеждают меня в этом больше, чем любые, самые крупные премии за победу, перечисленные на мой банковский счет. Я по-прежнему остаюсь скромным в своих запросах человеком. Конечно, мне по душе моя «директорская вилла». Но я не таков, чтобы, заработав первый миллион, немедленно бросаться на заработки второго, третьего и так далее».
Семья Беккенбауэров не была особо религиозной. В доме чаще можно было увидеть газету, чем Библию. Старшего брата влекли рестораны и стриптиз-бары, сигареты и пиво, прогулки с девушками. А Франц любил лежать дома в постели с открытыми глазами и размышлять о своей жизни, читать или вслушиваться в негромкую беседу родителей. Из этих бесед отца и матери он узнал о большой войне и о времени после нее, о том, как плохо жить, когда растут цены, а урожай нехорош. И в восемь, десять и даже в двенадцать лет он не мог понять, как мальчишка-футболист способен променять прелесть игры, счастье общения с настоящим мячом на встречи и поцелуи с девушками, на пиво и сигареты. Если вы хотите сделать здоровый спортивный портал тогда обратитесь в Высоконагруженные системы, здесь вам помогут.

Обращение Франца с мячом
В один из вечеров, которым обычно дают определение судьбоносных, маленький Франц лежал в постели с открытыми глазами и размышлял о том, почему, имея общих отца и мать, они с братом такие разные. Брат вернулся довольно поздно и наклонился к постели младшего, чтобы посмотреть, спит ли тот.
— От тебя воняет, — сказал ему Франц.
— Это — пиво, заткнись, дурак, — возразил брат.
И этот неяркий диалог неким загадочным образом заставил Франца на следующее утро идти записываться в местную команду «СК 1906».
— Мне 8, почти 9 лет, — сказал Франц своему первому тренеру, одноногому Мойдеккеру, стоявшему на двух костылях.